Франсуа, медленно подгибаясь в коленках, повалился лицомвперед и замер на полу без движения, из-под него понемногу расползалась лужакрови.

Каюзак, раскрыв рот, от неожиданности выпустил воротникоставшегося в живых братца.

– Ах ты, мразь благородная! – взревел тот.

И, выхватив из-за голенища трехгранный стилет, ринулся напринца крови – с исказившимся лицом, растрепанный и страшный.

Пистолетный выстрел прогремел в комнате оглушительно, какраскат грома во время летней грозы. Гостиную заволокло сизым пороховым дымом.Когда он рассеялся, д’Артаньян увидел лорда Винтера, стоявшего в дверномпроеме, – разряженный пистолет англичанин преспокойно держал дулом вниз,не собираясь на кого-то нападать.

– Клянусь богом, вы вовремя появились, друг мой! –воскликнул чуть побледневший герцог Орлеанский. – Мерзавец определеннопытался меня продырявить… Черт побери, шевалье д’Артаньян, в каких притонах выотыскали этих двух головорезов, и зачем вы их с собой привели?

Д’Артаньян, охваченный безнадежностью и отчаянием, смотрелсебе под ноги, на обоих незадачливых братьев, лежащих мертвее мертвого. Он ужепонимал, что все пропало, но смириться не мог.

– Мы их привели? – воскликнул он. – Одного,согласен, я и в самом деле прихватил с собой, но второй, это самый, служилздесь…

– Господи боже мой, д’Артаньян, да что вы такоеговорите? – вскричала герцогиня с невероятно изумленным лицом. – Ктоэто здесь служил? Я не видела ни одного из этих двух ублюдков, до того как выих притащили ко мне в дом…

– Боюсь, я вынужден буду подтвердить слова дамы, –вежливо сообщил герцог Орлеанский. – Уж не посетуйте, что мне пришлосьубить обоих, но…

– Обоих? – вырвалось у д’Артаньяна.

– Боже мой, ну конечно! – обаятельно улыбнулсягерцог. Взял у Винтера разряженный пистолет и, небрежно им помахивая,продолжал: – Разумеется, когда они стали угрожать смиренной хозяйке дома имоему другу, эти неведомо откуда взявшиеся и непонятно зачем приведенныезлодеи, я был вынужден убить обоих. Что, без сомнения, подтвердят какгерцогиня, так и лорд Винтер…

Он безмятежно улыбался во весь рот – брат короля, СынФранции, наследный принц, неподвластный любому суду королевства по отдельностии всем, вместе взятым… Почти не владея собой, д’Артаньян выкрикнул:

– Ловко придумано, черт побери! Почему бы вам заодно неубить и меня? – он сделал приглашающие жесты обеими руками передгрудью. – Ну-ка, смелее! Вы же ничем не рискуете, принц, с тем же успехомвы можете проткнуть и захудалого беарнского дворянина! И останетесь с этимилюдьми… которые, да будет вам известно, готовы были реализовать в заговорекое-какие свои планы…

Надо сказать, он не собирался умирать, как бык набойне, – и, крича все это в лицо герцогу Орлеанскому, все же готов был прималейшей угрозе для жизни отскочить подальше. Однако герцог не двинулся сместа. Он произнес с неподражаемой беспечностью:

– Ах, господин д’Артаньян, охота вам держать в памятиподробности провалившихся шалостей… Политика – дело тонкое. Сегодня она одна, азавтра – совершенно другая… Наша милая Мари – неисправимая фантазерка, и нестоит на нее сердиться, когда она строит прожекты, словно кружева плетет…

– Убирайтесь, вы трое! – вскрикнулагерцогиня. – Слышите?

Д’Артаньян и сам понимал, что здесь им делать более нечего.Свидетели были мертвы, и нет в королевстве силы, способной привлечь к ответуэтого невозмутимого принца, похоже, единственного из двоих братьев, кому вполной мере передались коварство и решимость Марии Медичи…

– Пойдемте, господа, – произнес онудрученно. – Нам здесь больше нечего делать…

Они вышли в прихожую, и тут д’Артаньяна, шагавшегопоследним, тронул за локоть бесшумно догнавший их герцог:

– Могу ли я задержать вас на несколько слов, шевалье?Эти господа могут подождать на улице. Впрочем, если вы боитесь…

– С чего вы взяли? – надменно вздернул подбородокд’Артаньян. – Я – вас? Предпоследний раз, когда мы виделись…

– Сударь, – как ни в чем не бывало произнесгерцог, закрывая дверь за Каюзаком и де Вардом. – Не стоит напоминатьлюдям о минутах слабости, какие способны настичь каждого из нас… Так вот, яхотел бы вам сказать, что нисколечко не сержусь на вас.

– В самом деле? – недоверчиво покосился на негод’Артаньян.

– Могу вам дать честное слово. Разумеется, вы заставилименя пережить несколько неприятных минут…

– Да? – усмехнулся д’Артаньян. – Междупрочим, я еще и спас вам жизнь, да будет вам известно. Не могу привестиподробностей и назвать имена, но, поверьте…

– О, я охотно верю… – небрежно взмахнул рукойпринц. – Вне всякого сомнения, наша проказница Мари… быть может, вкупе смоим английским другом… придумала какие-то свои планы, решительно изменявшиеход бесславно закончившегося предприятия. Ну и что? По-вашему, я теперь долженсмертельно на них обидеться?

– Но ведь…

– Боже мой, как вы еще молоды… – свысока произнеспринц, если и старше д’Артаньяна по возрасту, то буквально на несколькомесяцев, не более. – Те чувства, которые я, по вашему представлению,должен питать, – месть, злость и что-то вроде, да? – подходят развечто буржуа и прочему простонародью, лишенному всякого понятия о высокойполитике. Политика, дорогой д’Артаньян, – штука причудливая ируководствуется своими собственными правилами, ничего общего не имеющими спримитивными чувствами быдла. Что бы там ни было в прошлом, сейчас мы с моимидрузьями – вновь союзники, объединенные общими целями, а это перевешивает всеостальное… Вы знаете, вы меня заинтересовали. Я вас не понимаю, а это всегдаменя раздражало – когда что-то остается непонятным… Ну какого черта вы в споредвух братьев встали на сторону слабого?

Вы ведь не станете отрицать, что из нас двоих наиболее слаб,никчемен и бесцветен как раз другой… Можете не отвечать, я понимаю, есть вещи,в которых вы никогда не признаетесь вслух, но ваше лицо отражает ход вашихмыслей… Вы сами знаете, что я прав. Этот никчемный болванчик, все преимуществокоторого в том, что он родился раньше… Вам не унизительно служить такому? О,только не вспоминайте вновь кардинала Ришелье. Вот это – сильная личность,согласен. Но он – министр, и не более того. Он подвержен не только королевскимкапризам, но и вполне естественным угрозам, ничего общего не имеющим сзаговорами, – хворь, несчастный случай, падение с коня… Такое даже скоролями случалось. А он к тому же собирается на войну в Ла-Рошель, где будетдовольно опасно… Давайте исключим из наших расчетов кардинала. Сосредоточимсяна двух известных вам братьях. Ну какого черта вы стоите на стороне слабого?

– Я стою на стороне порядка, ваше высочество, –сказал д’Артаньян. – А это совсем другое.

– Что это за порядок, если он защищает слабых иникчемных? Сила в том и состоит, чтобы самому устанавливать для этой жизни своипорядки…